1. Недавно в Москву приезжал предприниматель из США -- топ-менеджер компании, производящей программное обеспечение. Коллеги направили его изучить растущий, как утверждают все западные аналитические агентства, ИТ-рынок России и завязать отношения с московскими компьютерными фирмами. Поселился он в самом центре города, в отеле на Тверской улице. Прогуливаясь во второй вечер своего пребывания в Москве по залитой огнями Тверской, американец обнаружил на лотке невероятно полную коллекцию продукции своей фирмы, о выводе которой на российский рынок он и приехал договариваться.

Очевидцы утверждают, что американский предприниматель так расстроился, что на следующий день улетел обратно. Нельзя сказать, что с пиратством в России не борются, но его уровень остается одним из самых высоких в мире. О том, что мешает и что поможет борьбе правоохранительных органов с компьютерным пиратством, корреспонденту iOne.ru Марии Правдиной рассказал сотрудник отдела по защите объектов интеллектуальной собственности Главного управления по борьбе с экономическими преступлениями Службы криминальной милиции МВД Олег Дворянкин. Служба криминальной милиции МВД: http://guvd.spab.ru/guvd.html .

-- Чем занимается ваше подразделение?

-- В 1999 году в структуре ГУБЭП был создан отдел по защите объектов интеллектуальной собственности. В 2001 году в структуру ГУБЭП были внесены некоторые штатные изменения, и наш отдел стал в полной мере заниматься деятельностью в области защиты аудио- и видеопродукции, программного обеспечения, печатной продукции, выявлением поддельных лекарственных препаратов и потребительских товаров.

-- Что вам больше всего мешает работать?

-- Страна у нас большая, нарушения есть везде, а офисы правообладателей расположены либо в Москве, либо в крупных региональных центрах. Часто правообладатели просто не хотят выезжать в регионы -- для них это накладно, либо они не получили указаний из центрального офиса. В других регионах сотрудникам предлагается работать в рамках гражданского судопроизводства. Но если сам правообладатель защищаться не хочет, мы ничего сделать не можем. Другие просто ленятся -- предлагают нам работать самостоятельно. Но зачем сотрудника милиции "грузить", например, задачей определения на месте факта контрафактности продукции. Мы считаем, что это должен делать правообладатель или его представитель. А в дальнейшем, если потребуется, можно проводить экспертизу по решению суда или прокуратуры. Наш сотрудник просто физически не может быть экспертом по всему российскому рынку. Уровень подделок бывает очень высоким. Есть еще одна нехорошая тенденция, с которой мы будем бороться. Бывает, что в ходе уголовного преследования фирма-правообладатель забирает заявление о нарушении авторских прав. Вот, например, в Александрове ЗАО "Стандарт" с 1997 года незаконно выпускала телевизоры под марками Panasonic, Philips. Представители этих фирм сначала подали заявление по этому факту, но потом, во время разбирательства, отозвали его. Уголовное дело было прекращено. Из-за таких договоренностей только 30% дел по фактам нарушения авторских прав доходят до суда.

-- Но ведь мировая договоренность -- практика общепринятая...

-- Но она негативна - от нас ведь требуют доведения дел до суда. И если за нашей спиной стороны договариваются о "цене вопроса", то встает другой вопрос: насколько эффективна наша работа? Правообладатель ведь может привлекать нарушителей не только к уголовной, но и к гражданской и административной ответственности. Но большинство обиженных почему-то идут в правоохранительные структуры.

-- Поправки, принятые во втором чтении к статье 146 Уголовного кодекса (о защите авторских и смежных прав), по мнению экспертов, резко снижают ее эффективность. Как вы оцениваете эти изменения?

-- Я бы сказал, что они не снижают возможность применения статьи, а попросту уничтожают ее. Сейчас в статьях 146, 147, 180 УК, которые регулируют вопросы защиты авторских прав, есть такое понятие, как крупный ущерб. На практике определить крупный ущерб трудно, поскольку каждая фирма сама решает, какая потеря для нее крупная, а какая -- нет. Поэтому нужны какие-то базовые критерии. Мы предлагали уйти от понятия крупного ущерба и использовать вполне конкретные цифры. В первоначальном проекте предлагалось: 200 МРОТ -- крупный размер ущерба, 500 МРОТ -- особо крупный. Кроме того, во втором чтении к статье появилось примечание, в котором объем ущерба определяется как "стоимость контрафактной продукции". То есть предлагается узнавать у экспертов, сколько стоит контрафактный компакт-диск. Но кто это может знать точно? Были введены и некоторые новые формулировки. Например, в статью 146 добавлены слова "незаконное использование контрафактной продукции". Получается, что может быть и законное использование? В УК не должно быть размытых определений базовых понятий. Вот, в законодательстве США критерии пиратства определены четко: если у продавца обнаружено больше десяти нелицензионных видеокассет -- это пиратство, меньше -- нет. Если не ввести предельно четкие определения, то лазейками в законе будут пользоваться пираты и их адвокаты, а эффективность работы правоохранительных органов снизится.

-- Какова статистика по уголовным делам, возбужденным по статье 146, и приговорам для осужденных?

-- Действующая сейчас редакция УК, по крайней мере, работает. В 2000 году в стране было возбуждено 1117 уголовных дел по статье 146, в прошлом году - 810. Их число уменьшилось не потому, что уровень пиратства снизился или мы стали хуже работать, а потому, что сотрудники милиции стали использовать другие, более тяжкие статьи УК, связанные с незаконным предпринимательством и мошенничеством. За первое полугодие этого года в общей сложности было выявлено 1500 преступлений, связанных с нарушениями авторских прав. За 2001 год изъято поддельных товаров на $70 млн, а за первую половину этого года -- на $30 млн. Я внимательно проанализировал 44 приговора по статье 146. По большинству из них осужденные были амнистированы. Сейчас в тюрьмах нет ни одного осужденного за нарушение авторских прав. Может, это и правильно: не такой уж страшный этот вид преступления, чтобы сажать людей в тюрьму. Более эффективным мне кажется использование штрафных санкций. Но реально взыскать штрафы с нарушителей удается очень редко. Поэтому-то люди и чувствуют свою безнаказанность. Поэтому если человек нагло продожает заниматься пиратством, то его надо наказывать лишением свободы.

-- Чем отличается пиратский бизнес от других видов преступлений?

-- Есть одно важное отличие пиратского бизнеса от нелегальной торговли наркотиками или оружием. Хотя оптовые склады с пиратскими дисками обычно хорошо законспирированы, в итоге вся продукция клином сходится в лоточную торговлю. Недавно мы проводили исследование и выяснили, что до 65% пиратской продукции реализуется с лотков. Значит, взяв под контроль розничную торговлю, можно изменить ситуацию с пиратством в целом. Надеюсь, что совместно с Минпечати и другими заинтересованными ведомствами мы сможем поддержать идею по созданию специализированных магазинов для торговли аудио-, видеопродукцией и программным обеспечением.

-- Вы считаете, что реализация угрозы правительства закрыть лоточную торговлю даст эффект?

-- Это правильное решение. Если мы перенесем всю торговлю в спецмагазины, то сделаем ее более контролируемой и прозрачной. Это, конечно, непопулярное решение, и не только среди пиратов. Фирмы-правообладатели ведь тоже не смогут прогонять свою неучтенную продукцию через лотки. Им придется полностью показывать свои обороты и платить налоги. Очень многим правообладателям это невыгодно, и они, естественно, сопротивляются.

-- Хватит ли у вас сил, чтобы выполнить это решение правительства, если оно будет принято?

-- Вопрос не в том, чтобы сразу уничтожить все лотки и создать ограниченное количество торговых мест. Посмотрите, в ритейле есть хорошая тенденция -- стихийные рынки постепенно вытесняются цивилизованными розничными сетями. Думаю, в торговле кассетами и дисками произойдет то же самое. Но в этом деле нужно избегать резких движений. Административный ресурс должен применяться очень грамотно и осторожно, чтобы рынок не поломать, а привести его в цивилизованный вид. В качестве негативной стороны этого решения я бы отметил другое. Как только начнется давление на пиратов, правообладатели сразу начнут поднимать цены. Говорят, что на "Горбушке" цены уже поднялись. Зачастую сами правообладатели стимулируют пиратство, поднимая цены на 50-60%, хотя могли бы довольствоваться и 10%. Самый эффективный механизм борьбы с пиратством -- экономический. Если не задирать цены на лицензионные продукты, пиратам будет невыгодно производить и распространять контрафактную прордукцию. Высокий уровень пиратства у нас отчасти и из-за ценовой политики производителей: на аудиорынке -- 64%, на видеорынке -- 50%, а по программному обеспечению -- около 90%. О пиратском рынке России и методах, которыми намерена бороться с ним антипиратская коалиция, см. здесь http://ione/scripts/themes.asp?page=1&id=11209

2. Десять лет войны с пиратами Мария Правдина, ИД "Коммерсантъ" Оборот пиратского программного обеспечения в ценах черного рынка составляет в России, по разным оценкам, от $10 млн до $50 млн в год. Убытки правообладателей -- от $200 млн до $1 млрд. Ущерб государства -- неполученные налоги и негативный имидж. Коалиция борцов с главным злом цифрового века вновь выступает в поход. Полный текст см. здесь http://www.ione.ru/scripts/themes.asp?id=11209

3. А Касперскому пираты не страшны... iOne.ru 

По данным последнего исследования IDC общий объём доходов от продаж лицензий на российском рынке антивирусного программного обеспечения (ПО) в 2001 году составил $6,4 и в 2002 году вырастет на 75%. Как сообщается в отчете IDC «Российский рынок антивирусного ПО в 2001-2006 г.г.», на рынке доминирует продукция местного производства -- отчасти благодаря сложившимся в России традициям разработки такого ПО. По данным IDC, бесспорным лидером, контролирующим три четверти этого объема, была российская компания -- Лаборатория Касперского. «Пиратство в сфере программного обеспечения - один из основных сдерживающих факторов -- сильно влияет на российский рынок коробочного ПО, -- считает Тимур Фарукшин, аналитик IDC по рынку программного обеспечения. -- Однако, на рынке антивирусных программ это влияние менее заметно, поскольку для корпоративных пользователей соображения безопасности перевешивают стремление сэкономить на покупке лицензий». Для поставщиков антивирусных программ возможность работы с корпоративными пользователями -- важный фактор для достижения успеха. По данным IDC в 2001 году львиная доля общего объема доходов поставщиков антивирусного ПО в России приходилась на продажи корпоративных лицензий, а не коробочного ПО. IDC считает, что и в дальнейшем поставщики будут, в основном, полагаться на корпоративный сегмент рынка. Ожидается, что устойчиво расти будет и потребительский сегмент российского рынка антивирусного ПО, но в обозримом будущем его доля вряд ли увеличится.